Но эта штука просилась уже так давно, что вот она. И путь она меня не беспокоит больше))
Второй чувак вообще у нас лузер массовочный и будь моя воля - лучше бы он в кадр не попадал.
ЭрТар, как известно - персонаж фентази Ольги Громыко "Цветок камалейника".
Это, собственно, и есть отрывок из книги, где ЭрТар рассказывает о себе немного. Он суров, да.
Та-дам.
– И тебе это нравится?
очень много
– Что?
– Ну, такая жизнь. Шляться от селища к городу, от города к селищу, авось где бусина перепадет.
– Другой нету, – опрометчиво пожал плечами горец, тут же скривившись от боли в шее.
– А была?
– Тебе действительно хочется это знать? – ЭрТар, задумчиво прищурившись, поглядел на белобрысого.
Тот хмыкнул, не отрываясь от зарядки оружия, и честно ответил:
– Да какая разница, о чем ты трепаться будешь?
Можешь байку рассказать, у тебя ж их прорва. Только не о Твари, меня от нее уже тошнит.
Горец кивнул, принимая ответ.
– Байку так байку. – ЭрТар скрестил ноги, уперся руками в колени и нараспев затянул:
– Высоко-высоко в горах…
Джай поперхнулся смешком.
–…жил-был старый горец, и было у него два сына.
Старший был умный, нашел сэбэ в соседний шиул богатый жэна, старый и страшный, как ты.
– Как я?!
– Ты мужик, тебе можно, а ты представь тетку с такой небритой опухшей рожей! –
на миг выйдя из образа, пояснил ЭрТар.
А сердце младшего похитила прекрасная девушка с равнины.
И старый горец сказал по этому поводу много-много слов,
и закатные горы до сих пор краснеют при воспоминании о них…
И младший сын тоже сказал много-много слов,
но горы уже успели заткнуть уши и потому стоят до сих пор.
А потом он собрал вещи, сколько мог унести, и ушел к своей любимой на равнину.
Они построили дом, родили сына, и старый горец даже втайне гордился ими,
потому что никакие деньги не заменят людям счастья.
Умирая, он завещал поровну разделить свое имущество между сыновьями.
Но смерть завистлива не меньше людей, и через несколько дней младший сын ушел вслед за ним,
не успев забрать свою долю. Они с женой не бедствовали, но почти ничего не скопили,
и для вдовы настали черные времена. Похоронив мужа, она взяла сына и отправилась в горы за наследством тестя,
чтобы продержаться хотя бы несколько лет, пока мальчик не подрастет...
– А ему было семь лет? – догадливо уточнил Джай.
– Чуть меньше. Семь исполнилось уже в горах, когда выпал снег.
А тогда он только стаял, и надо было оплачивать посевные ирны.
Но старший брат не дал золовке денег.
Он заявил, что равнинная шлюха не может наследовать за горцем,
даже если сподобилась прижить от него ребенка – а то и не от него.
Голос рассказчика изменился, и обережник понял,
что он дословно повторяет врезавшуюся в память фразу.
– Впрочем, он предложил ей поработать у него служанкой,
потому что старая и страшная жена с годами стала еще более старой и страшной,
и он втайне завидовал покойному брату…
Гордая женщина отказалась и ушла из дома жадного развратника, плюнув на порог.
Горец поднял палку и затолкал выкатившийся из костра уголек обратно.
– Она пережила мужа только на четыре месяца. Поле не засеяли, и вскоре оно за долги отошло храму.
Ребенка приютили дальние родственники из другого шиула.
Они были хорошими людьми и ничем не выделяли его среди своих детей, научив всему, что знали.
А спустя десять лет он заплел взрослую косу и отправился в гости к дяде.
– Представляю, как тот обрадовался, – проворчал Джай.
В оритском судебнике эта статья называлась «убийство из мести»,
причем нынешние мысли обережника проходили по пункту о пособничестве.
– Хэй-най, он был в диком восторге! – заверил его ЭрТар.
– Особенно когда обнаружил, что мы одни в его спальне, а дверь он сам запер на засов.
Он даже не попытался вытащить кинжал – сразу упал на колени и начал униженно скулить,
каяться, уверять, что злые языки оговорили его золовку и он искренне скорбел, что брат умер бездетным…
что он готов немедленно отдать мне все причитающееся и даже половину своей доли…
– И ты его убил?
– Нет, – спокойно ответил горец. – Мне стало противно. Пнул ногой, как падаль, развернулся и ушел.
А когда уже выходил из дома, на меня набросились его сыновья. Со спины. А за ними, осмелев, и он сам.
ЭрТар помолчал, глядя в костер, и веско добавил:
– Вот тогда я их всех и убил.
– И тебя изгнали?
Горец посмотрел на него, как на ненормального:
– За что?! Это же семейное дело, тем более я был в своем праве.
Ну отругали старцы на общем вече, что не бросил дяде вызов, как положено. Мертвецов тоже отругали…
– Чего?!
– Конечно, пусть им стыдно будет – втроем на одного нападать, да еще так подло!
Так прямо все им и высказали перед сожжением. Это только вы, равнинники, над покойником слезы льете,
хотя отправь Иггр его обратно – небось снова бы пристукнули! Зачем тогда притворяться, э?
Джай окончательно отчаялся понять горцев. А ЭрТар вполне себе бодренько закончил:
– Тетка давно умерла, внуков у дяди не было, а невестки, по-моему, только обрадовались.
Тем более что я от наследства отказался, на кой мне это итыллье гнездо. Но дома у меня с тех пор нет.
И заводить не тянет.